Детские воспоминания о военных годах
Я, Шкуро Александр Сергеевич, родился в Казани 9 января 1938 года. Мои родители Шкуро Сергей Миронович и Новоселова Лидия Андреевна заканчивали в это время Казанский сельско-хозяйственный институт. После окончания института их направили на работу в Орджоникидзе (Владикавказ).
Немного об отце. Мама рассказывала, что отец говорил: "Сын у меня Александр Сергеевич, но не Пушкин, сам я Сергей Миронович, но не Киров, а оба мы Шкуро, но не бандиты". В 1940 году отца призвали в ряды Красной армии, и мы с мамой и бабушкой Елизаветой Дмитриевной остались втроем. Через год отец должен был вернуться, но началась Великая Отечественная война. Так как отец служил под Москвой, то их часть сразу же погрузили в воинский эшелон и отправили на запад. От отца с дороги было только одно письмо, в котором он написал, что они едут в направлении Вязьмы. Через какое-то время мы получили извещение, что отец пропал без вести, и мы лишь спустя много лет узнали, что он погиб в бою в самом начале войны.
А произошло это вот как. У моего отца было три брата: Иван, Андрей и Михайло. Иван, Михайло и мой отец Сергей погибли на войне. А оставшийся брат Андрей жил и работал в Киеве. Однажды он стоял в очереди за билетом на самолет, и какой-то мужчина на него все время пристально смотрел. Когда дядя Андрей назвал свою фамилию, мужчина подбежал к дяде и после получения билета дядя и этот мужчина отошли от кассы, и мужчина рассказал, что он служил вместе с красноармейцем с такой же фамилией, очень похожим на дядю Андрея, что он был с Волги, погиб в начале войны и был похоронен им и другими красноармейцами. Дядя Андрей ответил, что он и все его братья с Украины и что это, видимо, был его однофамилец. После этого дядя Андрей и этот мужчина расстались. Некоторое время спустя дядя Андрей понял, что речь шла о его брате Сергее, который учился в Казани, был там на учете в военкомате и призывался в армию именно Казанским военкоматом, но было уже поздно. Дядя Андрей мне все это рассказал и очень ругал себя за то, что не расспросил этого мужчину о том, где погиб мой отец, когда и при каких обстоятельствах.
Немного о нашей дальнейшей жизни с мамой и бабушкой во время войны. В 1942 году немцы стали наступать на Кавказ, чтобы пробиться к нефтяным месторождениям Азербайджана. Они сильно и часто бомбили Орджоникидзе. В городе было хорошее большое бомбоубежище, но оно располагалось далеко от нашего дома. Когда сообщалось заранее о налете немецких бомбардировщиков, то мы успевали там укрываться. Но часто немцы налетали внезапно, поэтому мама и бабушка научили меня прятаться под кроватью, чтобы укрыться от осколков, которые могли залететь в окна. На кровати лежали перина, одеяла, подушки, а сбоку стояли мешки с вещами. После бомбежки мы с ребятами выбегали во двор и собирали осколки. Я помню, что долго хранил два осколка. Когда немцы подошли к Орджоникидзе и даже завязались бои на окраине города, население срочно эвакуировали.
Мама и бабушка взяли с собой заготовленные заранее мешок сухарей и несколько больших кусков соленого сала, а также альбом с фотографиями и некоторые необходимые вещи. На поезде нас повезли к Каспийскому морю. Мама с бабушкой рассказывали, что, когда мы проезжали мимо Грозного, то весь город был в дыму, так как для защиты города от немецких бомбардировщиков вокруг города был выкопан ров, который заполнили нефтью и подожгли ее.
Я помню, что через Каспийское море мы переплыли на огромном корабле. Затем нас посадили в товарные вагоны-теплушки и повезли в Сибирь. Ехали мы месяца полтора, так как время от времени были длительные остановки для пропуска воинских эшелонов, шедших нам навстречу. Иногда поезд стоял несколько дней, часто просто посреди степи. Люди расходились по окрестностям, в надежде выменять что-нибудь из еды у местных жителей на свои какие-то вещи. Поезд трогался, когда появлялась возможность для этого, некоторые люди отставали, затем каким-то образом догоняли. По пути на станциях можно было набрать кипятку, а иногда получить что-то вроде жидкого супа. Где-то мама раздобыла несколько пряников, которые, конечно, достались мне, и потом я рассказывал, что в пути было хорошо, нас кормили даже пряниками. Однажды мама ушла на остановке за кипятком, поезд тронулся, мамы с нами нет. До следующей остановки ехали долго, и мы с бабушкой очень переживали за маму - как она сможет догнать поезд. Но мама пришла на следующей остановке, и мы очень обрадовались. Оказывается, она успела запрыгнуть в последний вагон, а так как переходить из вагона в вагон в товарном составе невозможно, ей и пришлось ждать остановки.
При пересадке в Новосибирске в поезд на Прокопьевск нам надо было преодолеть порядочное расстояние. Народу на вокзале было очень много, и мы не могли сразу со всеми вещами двигаться. И тут подбежали ребята, похоже, что из ФЗУ (фабрично-заводского училища), и сказали, что помогут. Я держал чайник, мама держала на руках меня с чайником, что-то несла бабушка, а остальные вещи подхватили ребята. Вскоре ребята убежали вперед, и мы их потеряли из виду. Но, когда мы подошли к нашему поезду, ребята нам стали махать и кричать, чтобы мы шли к ним. Мама с бабушкой очень обрадовались, что все закончилось хорошо, отдали ребятам часть оставшихся сухарей и часть сала. Ребята также были очень довольны, так как были голодные и специально пришли на вокзал помочь людям, надеясь, что их чем-нибудь отблагодарят за помощь. А в Прокопьевск мы поехали потому, что там жила с семьей мамина сестра тетя Тамара. У них в квартире уже была подселена эвакуированная семья, но нас, конечно, тоже приняли. После того, как меня вымыли в ванне, одна из двух моих двоюродных сестер Галя (на год младше меня) сказала: "Я думала, что Шурик черненький, а он, оказывается, беленький".
Эта же сестра однажды предложила научить меня играть в шахматы. Она показала, как правильно надо расставить фигуры и пешки на доске и как они могут ходить и съедать друг друга (этому ее научил папа). После этого мы сыграли две партии. Я сейчас не представляю, как мы могли играть, но после окончания этих наших игр считалось, что я выиграл обе партии. Так я впервые познакомился с шахматами и полюбил их, как оказалось впоследствии, на всю жизнь. Дружил же я больше с другой сестрой Олей (старше меня на год). Однако, жену мою зовут Галей, но дочь стала Олей. А сын стал Андреем (напоминание о единственном оставшемся после войны брате отца).
Уже в Прокопьевске мы узнали, что немцы так и не смогли взять Орджоникидзе. Потом их погнали, а мы где-то в 1943 или 1944 году вернулись в родную Казань, так как там оставался мамин брат дядя Гера с семьей. Я сначала пошел в детский сад на улице Зои Космодемьянской, а затем 1 сентября 1945 года пошел в школу. Мой детский сад размещался в старом двухэтажном деревянном доме. В 1975 году в этом доме вместо детского сада стала размещаться Шахматная школа №10, созданная по инициативе кандидата в мастера по шахматам Фридриха Степановича Прохорова, который и стал ее директором. Позже эта школа была преобразована в ДЮСШШОР им. Нежметдинова Р.Г. Помню, что в моем бывшем детском саду я стал серебряным призером личного первенства Татарского Совета СДСО "Буревестник" по шахматам, сделав всего две ничьи. Одна из этих ничьих была с победителем турнира кандидатом в мастера Маратом Хасановым.
|